Мой незаконченный очерк о богемной жизни где-то там, на Голливудском Олимпе славы.
*The Last Dream*
|последняя мечта|
Глава 1
Словно глядя в отражение.
Я ещё пару раз кивнула головой, выслушивая, направленный в мою сторону, поток критики от очередного режиссёра, уже, вроде как, пятого за текущую неделю. "Вы нам не подходите", "У Вас не тот типаж, который нам нужен", "Наденьте что-нибудь поприличнее", "Говорите с выражением". Да пошли они все. Так говорят, будто сами на что-то годны. Хотя, я бы посмотрела на них, будь я сама на месте одного из этих, ожиревших от постоянного сидения на режиссёрском стуле, командующих беззащитной армией марионеток - актёров, пляшущих под их дудку, беспощадных подноготных крыс. Да, я хочу стать знаменитой, хочу сниматься в хорошем кино, хочу давать автографы и улыбаться миллионам фанатов с телеэкранов. Но, думаю, лучше быть свободным, чем вечно подчиняться высокопоставленным лицам, которые постоянно ищут, к чему бы ещё придраться на этот раз и поскорее избавиться от неопытного юнца, который, как они говорят, шляется без дела по коридором и печатает смски своим родным и близким, сидя в партере, в то время, как мэтры трудятся в поте лица. Но я уверена, что всё обстоит далеко не так, а даже наоборот. Вряд ли бы студент, годами пробивающийся на свой первый смотр для того, чтобы в будущем, пусть даже раз, пройтись по красной дорожке, стал бы отлениваться, шуметь на всю студию и мешать общей работе, якобы дружного и сплочённого коллектива. Кто там мило общается во время пяти, от силы, десятиминутного перерыва? Не смешите меня. Любой, даже самый востребованный актёр, ставший легендой как сцены, так и кинематографа вцелом, наравне с Мэрил Стрип - профессиональный аферист. Ставить подножки конкурентам - вот их главная задача, покуда они не достигнут вершины Олимпа. Но даже там, смотря на всех с высока, они найдут тех, кого пора столкнуть, сбросить к подножию, чтобы те либо начинали всё сначала, либо вовсе оставили это дело. Один неверный шаг - и ты уже вне игры. Хотя, никто даже и не заметит, что ты когда был здесь, о тебе никто не вспомнить. Ты боролся за место на подтанцовке, был на побегушках у режиссёра. А ещё говорят, что миллионы мечтают о такой работе. Да, я тоже оказалась в числе этих несчастных людей, думающих, что богемная жизнь - беззаботное времяпровождение. Но все мы глубоко заблуждаемся в своих мнениях, они ошибочны.
Мне ели удалось сдержать подступающий к горлу комок, но, когда я покинула сцену, слёзы так и хлынули из глаз. Очередной провал. Хотя, они и сказали: "Спасибо, мы подумаем", последние слова всё равно наводят на мысль об отказе. Ну, неужели я действительно ни на что не годна? Неужели, я не способна завоевать внимание людей, почему я не могу сделать так, чтобы они меня заметили? Я не хочу быть вместе с толпой, я хочу быть в ней, но я не хочу быть серой мышкой. И дело вовсе не в том, как я одета, как я накрасился, есть ли на мне сумка от Версаче. Всё это лишь небольшое дополнение к тому образу, который я должна, нет, просто обязана создать. Образу, по которому меня будут судить, под которым меня будут знать. У актрисы должны быть десятки лиц на все случаи жизни - маска, и я - не исключение.
"Как только, так сразу" - теперь я понимаю смысл этого выражения. Ведь, как только я вышла в коридор с припухшими от слёз глазами, так все, ждавшие своей очереди, тут же бросились ко мне с расспросами о том, насколько строга комиссия, о чём спрашивают, да и вообще, что представляет из себя сей смотр. А я... А что я? Я даже слова выдавить из себя не могла. Но расталкивать толпу и просить всех от меня отстать, мне показалось не очень тактичным. И, еле сложив "бе" и "ме" в единое предложение, что-то буркнула в сторону, но вот только что именно, уже не помню. Но, по крайней мере, все живенько разбежались в стороны, предоставляя мне широкий проход. Недолго постояв на месте, я отправилась домой.
Остальная часть дня прошла просто ужасно: уткнувшись носом подушку, я полвечера буквально захлёбывалась в слезах. Обеспокоенная мама пыталась как-то ободрить меня, предлагала поесть что-нибудь, поговорить, пыталась заверить, что от этого мне станет легче. Ну, пусть я изолью ей душу, расскажу обо всех своих проблемах, дальше-то что? Вновь уткнусь в подушку и продолжу сопливую оперу? Но, всё же ей удалось меня уговорить на скромную трапезу. Она принесла мне в комнату поднос, с полной до краёв тарелкой риса и куском хорошенько прожаренного лосося, что образовавшаяся корочка так и хрустела во рту. В два присеста заглотнув повторно подогретый ужин, я попросила маму оставить меня на одну. Какое-то время мама упорствовала, говорила, что во что бы то ни стало должна поддержать меня. Тогда я просто повернулась к ней спиной и демонстративно захрапела, давая тем самым понять, что её внимание мне вовсе не нужно. Я уже не маленькая девочка, которой нужна вечная опора. Да, я знала, что поступаю неправильно, маме было обидно, и даже больше того - больно, но я бы не вынесла очередного душевного разговора и очередной нотации на тему: "Ты занята не своим делом", ну, или что-то наподобие этого.
)
Чёт я с этой историей тупости запарилась и ничего не поняла 
Конец прикольный))
